ОТ МОСКВЫ-РЕКИ ДО ВИСЛЫ

Ф. Свердлов

Летом 1946 года в Военной академии имени М. В. Фрунзе, на спортивной площадке, я увидел высокого, стройного физкультурника с короткими русыми волосами. Играл в волейбол он отлично, многие удары по мячу сопровождались аплодисментами зрителей. После мы с ним познакомились.

— Верижников Борис,— представился он.

Как все фронтовики, разговорились прежде всего о том, где воевали. И бывает же такое: Верижников после окончания московской школы-десятилетки два года прослужил рядовым в стрелковой дивизии, в которой я воевал в 1941 году. Но его в дивизии тогда не было — с началом войны его направили на учебу в пехотное училище.

Не думалось при той встрече, что вместе будем служить в Академии имени М. В. Фрунзе еще много лет. Окончив академию, остались там в адъюнктуре, стали преподавателями. Борис Сергеевич принял участие в подготовке и становлении молодых офицеров, написал ряд теоретических трудов. Потом уехал в войска. Однако годы и раны брали свое. И вот он, генерал-майор в отставке, снова в родной Москве. Мы сидим в его уютной квартире и вспоминаем войну.

Она началась для Бориса Сергеевича в ноябре 1941 года под Москвой, в Химках. Здесь, прибыв из училища, он командовал пулеметным взводом в 3-й Московской коммунистической стрелковой дивизии. Во взводе десять воинов — коммунисты, а одиннадцать, включая командира, комсомольцы. Все — московские рабочие. Крупных боев пока не было. Только однажды взвод, высланный в охранение, обстрелял, а затем пленил группу фашистов, просочившихся через линию нашей обороны. В последующем дивизия, переименованная в 130-ю, действовала северо-западнее Москвы.

Трудную задачу пришлось выполнять при прорыве вражеской обороны в районе Новой Руссы. Более чем полгода укрепляли гитлеровцы свои оборонительные позиции. Создали систему траншей, минных заграждений, построили дзоты, земляные валы. 528-й стрелковый полк, в котором служил лейтенант Верижников, атаковал противника в районе села Дубровки. При поддержке артиллерии цепи стрелков устремились по снежному полю на штурм вражеской обороны. Неожиданно по наступающим открыла огонь минометная батарея. Десятки взрывов покрыли поле, поднимая фонтаны снега и земли. Нависла угроза срыва атаки. Верижников немедленно перенес огонь пулеметов на позиции вражеских минометчиков. За несколько минут с ними было покончено. А еще через два часа пулеметный взвод поддержал атаку стрелковых подразделений, наступавших в районе Новой Руссы. Хотя Верижников начал участвовать в боях еще совсем недавно, но уже считался опытным пулеметчиком. Он умело расположил «максимы» на высотке и, стреляя по огневым точкам и группам автоматчиков врага, успешно поддерживал наступление своих стрелков. К вечеру фашистский гарнизон в Новой Руссе был разгромлен.

В перерыве между боями Верижников с гордостью читал бойцам письмо москвичей, которое привезла на фронт делегация трудящихся столицы: «Знайте, что наша родная Москва смотрит на вас, гордится вами и всегда будет всем сердцем с вами».

Верижников участвовал еще в одной атаке. Когда стрелки пошли вперед, их с одной из высоток начали обстреливать фашистские автоматчики. Командир взвода лег за пулемет и точными очередями заставил их замолчать. Чтобы лучше видеть противника, он приподнялся над щитком пулемета, и в этот момент пуля вонзилась в шею. В результате — две операции. Два месяца в госпитале...

А в июле 1942 года снова в боях. На этот раз северо-западнее Сталинграда в рядах 27-й гвардейской стрелковой дивизии. Ехал туда воинским эшелоном через Москву. Часа два стояли на окружной дороге недалеко от Казанского вокзала. До дома в Трехпрудном переулке, где жили мать и отец, рукой подать, но законы дисциплины строги. Только и успел Борис Сергеевич опустить письмо родителям в почтовый ящик.

В 76-м гвардейском стрелковом полку он возглавил одну из рот 3-го батальона. И в этом батальоне прошагал по фронтовым дорогам до самой Вислы — и ротным и батальонным командиром.

...Шли упорные бои восточнее большой излучины Дона. Здесь гвардейцы участвовали в контрударе наших войск, наносившемся с целью ослабить силы гитлеровцев, рвавшихся к Сталинграду. Под деревней Паньшино рота Верижникова вместе с соседями атаковала врага ночью. Фашисты ответили сильным огнем. Лишь одному взводу удалось прорваться через их окопы. Верижников приказал усилить пулеметный огонь с фронта, а сам с группой бойцов пошел в обход и атаковал врага с тыла. В темноте раздалось мощное «ура!», завязался рукопашный бой. Успех роты Верижникова использовал весь батальон. Гитлеровцы начали отходить. Когда рассвело, наши воины увидели, что с ними дерутся одни фашистские офицеры. Оказалось, это был штрафной офицерский батальон. Часть его была разбита, часть сдалась в плен.

Продолжая продвигаться вперед, наши подразделения захватили одну из высоток, с которой просматривался Дон. Но тут по ним нанесли удар полтора десятка вражеских бомбардировщиков. Затем начались мощные артналеты. Сотни огненных разрывов покрыли всю высоту. Казалось, на ней не могло остаться ничего живого. Но когда вдали показалась фашистская пехота, Верижников собрал свою роту, расставил пулеметы, каждому расчету поставил задачу. Цепи вражеских солдат, ведя огонь из автоматов, приближались. До них 250—300 метров. И тут по команде ротного пулеметчики и стрелки открыли огонь. Первая цепь гитлеровцев была скошена. Вторая залегла. У окопов роты вновь начали рваться вражеские снаряды. Верижников приказал пулеметчикам сменить позицию, и, когда гитлеровцы вновь устремились в атаку, они были встречены хорошо организованным огнем. Понеся потери, враг остановился.

На следующее утро приказ: отбросить противника к Дону. Артиллерия дивизии открыла огонь. Снаряды рвались в расположении фашистов. Начали отвечать и их орудия. Один из снарядов разорвался в окопе рядом с командиром батальона. К Верижникову подполз комиссар М. Чумак:

— Убили командира. Давай, Борис, командуй. Гитлеровцев надо отбросить. Я пойду в левофланговую роту, поведу ее в атаку, а ты — здесь.

Комиссара в батальоне горячо любили. Старый коммунист с дореволюционным стажем, участник гражданской войны, он был для воинов словно бы отцом. Его страстные призывы на митингах зажигали всех и вели вперед.

Верижников приказал подтянуть пулеметы и два батальонных орудия, указал подразделениям направления атаки. С автоматом в руках он устремился вперед, увлек за собой бойцов. За стрелками двинулись орудийные и пулеметные расчеты. Гитлеровцы не выдержали удара батальона и отошли.

На всю жизнь запомнилось Борису Сергеевичу и 19 ноября 1942 года. Его батальон занял исходные позиции для наступления южнее Клетской. В 7.30 утра полки «катюш» дали первый залп. Мелькнули в облаках огненные торпеды, в расположении противника послышался гул разрывов. И тут же земля содрогнулась: началась артиллерийская подготовка. После залпа тяжелых минометов, а это был условный сигнал, Верижников поднял батальон в атаку. Это о них генерал армии П. И. Батов потом написал: «В стереотрубу было видно, как солдаты выскакивали из окопов, бежали за танками и вместе с ними исчезали в тумане... Пошли!»

Первые две линии вражеских траншей батальон Верижникова преодолел с ходу. Но с высоты западнее Мало-Клетского враг повел сильный пулеметный и автоматный огонь. Комбат тут же вызвал огонь поддерживающей артиллерии. На высоте вспыхнули столбы разрывов. Комиссар Чумак повел одну роту в обход высоты. Воины смело вклинились во вражескую оборону, атаковали ее с тыла. Гитлеровцы, не выдержав удара, сдались в плен.

Благодаря поддержке артиллерии батальон продвигался вперед вместе с танкистами бригады, которой командовал полковник И. И. Якубовский. Позади три, четыре, пять километров. Из небольшой рощи внезапно открыли огонь фашистские танки. Затем они двинулись во фланг батальону. Верижников выдвинул вперед не только свои орудия, но и приданный батальону пушечный дивизион. В отражении контратаки приняли участие и танкисты, а позже и летчики. Потеряв шесть машин, фашисты отошли назад.

В середине дня в прорыв устремился танковый корпус, батальон Верижникова продолжал продвигаться вперед, преодолев за день с боями восемь километров. На следующий день он совершил почти такой же бросок, отразив две контратаки пехоты и танков противника.

А еще через три дня западнее Сталинграда было завершено окружение всей вражеской группировки. Гитлеровцы сопротивлялись яростно. В одном из боев уже в сумерках, используя огонь нашей артиллерии, батальон Верижникова вырвался вперед. Тут на него обрушился огонь вражеской артиллерии, за которым последовала контратака. Бойцы держались стойко. Пулеметная рота несколько задержала гитлеровцев. Но разрывами мин был разбит один пулемет, затем другой, ранило наводчика третьего. Верижников сам взялся за гашетки этого пулемета. Он выкашивал цепи гитлеровских солдат, еще хорошо видимые на белом снегу. А они все шли и шли...

Вражеская мина разорвалась возле его пулемета. Очнулся Верижников в темноте. Сильно болело лицо, кровь залила полушубок. Как оказалось, довольно крупный осколок, пробив левую щеку, застрял в челюсти. Борис Сергеевич с трудом поднялся. Рядом лежал убитый пулеметчик, валялся ствол «максима». Кругом — никого. «Отошли все-таки»,— с горечью подумал комбат и медленно побрел на восток.

Идти было трудно. Где-то рядом послышалась гортанная немецкая речь. Присмотревшись, Верижников увидел окоп, накрытый плащ-палаткой, из-под которой пробивался свет фонарика. Он лег на снег и пополз. Полз долго, порой теряя сознание. Только утром его заметили бойцы охранения батальона и отнесли в медпункт. Пришлось два месяца пролежать в госпитале. Вернулся Верижников в батальон в те дни, когда в Сталинграде уже заканчивалось уничтожение последних очагов сопротивления врага.

Весной в составе прославленной 8-й гвардейской армии батальон Верижникова успешно форсировал реку Северский Донец, участвовал в освобождении Барвенкова. Запомнился бой западнее этого города. Здесь, на высотах, окопалась вражеская пехота. Батальону были приданы три огнеметных танка. Верижников послал их вперед. Огненные струи, обрушившиеся на окопы, вынудили фашистов начать отход. Но они сразу попали под огонь минометной и пулеметной рот, умело направляемый Верижниковым. Это помогло батальону быстро продвинуться вперед.

В июне 1944 года 8-я гвардейская армия была переброшена на 1-й Белорусский фронт. Гвардейцы участвовали в прорыве вражеской обороны в районе города Ковеля, а затем преследовали противника, отходящего к реке Буг. Батальон Верижникова двигался в авангарде полка. Неподалеку от реки он настиг колонну вражеской пехоты, но не стал ее атаковать, а обошел лесом, и, развернув роты фронтом на восток, перекрыл дорогу к реке. Вскоре показалась колонна врагов. Гитлеровцы двигались плотным строем, без охранения. Подпустив их метров на двести, Верижников подал команду: «Огонь!» Ее тут же заглушили длинные очереди пяти пулеметов, стрекот сотни автоматов. Почти никто из гитлеровцев не ушел из-под этого губительного кинжального огня. Путь полку к Бугу был открыт.

После форсирования реки гвардейцы продолжали преследовать противника. Дня через два батальон был оставлен на привал. Неожиданно подъехал командир дивизии генерал-майор В. С. Глебов. Верижников, подбежав к нему, доложил, что батальон отдыхает.

— Это хорошо,— с улыбкой заметил комдив,— ибо впереди ответственная задача. Сейчас подойдут грузовики. Надо вместе с приданным противотанковым дивизионом стремительно выдвинуться к Висле и форсировать реку вот у этого безымянного поселка.

Комдив сделал отметку на карте Верижникова и добавил:

— Нужно захватить плацдарм, обеспечить переправу всей дивизии.

Продвигались по лесным дорогам. Дважды натыкались на группы фашистов. Вечером достигли Вислы. Взору комбата предстала широкая быстрая река. Нашли две лодки. В сумерках Верижников направил на них через реку разведчиков. Только отчалили, раздалась пулеметная очередь, за нею вторая. Когда разведчики достигли середины реки, западный берег ощетинился огнем. По батальону начали бить вражеские орудия и минометы. Комбату стало ясно, что в этом месте осуществить форсирование не удастся. Он выслал разведку в обе стороны и вскоре получил донесение, что всего в полутора километрах южнее есть островок, противника на нем не обнаружено. Верижников, оставив заслон, двинулся с батальоном туда.

Ночью на нескольких лодках, бревнах и прямо вплавь на островок переправилась одна рота, а за нею и командир батальона. За ним протянули телефонный кабель от командира противотанкового артдивизиона. Верижников послал вплавь на западный берег пятерых добровольцев во главе со старшим сержантом Петром Бачеком. Они были встречены автоматным огнем, но до берега добрались. Уже начинало светать. К этому времени Верижников организовал новое форсирование передовой ротой. Когда лодки отчалили от острова, с западного берега раздались длинные пулеметные очереди. Затем пулемет этот замолк — его уничтожили бойцы Петра Бачека. Со второй ротой на захваченный песчаный берег Вислы высадился и комбат.

С очередным огневым налетом своего артдивизиона он поднял роты в атаку. Уничтожив несколько групп вражеских автоматчиков, наши бойцы захватили их траншею метрах в двухстах от реки. А через полчаса, после рукопашной схватки, была захвачена и вторая траншея. Верижников двинул вперед только что переправившуюся через Вислу третью роту. И вовремя. При поддержке артиллерии она не позволила гитлеровцам закрепиться в третьей траншее на скатах высоты в километре от берега.

В это время с запада подошли несколько вражеских бронетранспортеров. Они открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов. И на этот раз наших стрелков выручили артиллеристы противотанкового дивизиона. Его командир, находившийся вместе с Верижниковым, умело корректировал огонь. Три бронетранспортера были сразу подожжены. К утру 1 августа батальон снова продвинулся вперед, выбил фашистов из деревни Загробы. Используя его успех, Вислу форсировали остальные батальоны полка.

Так гвардейцы Верижникова вместе с соседними частями захватили на Висле вошедший в летопись Великой Отечественной войны знаменитый Магнушевский плацдарм, с которого в январе 1945 года началось мощное наступление советских войск.

В течение нескольких дней батальон отражал упорные контратаки врага. Гвардейцы вместе с подошедшими подразделениями Войска Польского причинили противнику большой урон, удержали свои позиции.

В ходе боя 7 августа на наблюдательном пункте Верижникова разорвался снаряд. Несколько бойцов и два офицера были убиты, но комбат уцелел и продолжал управлять боем. Поздно вечером к нему пришел незнакомый лейтенант.

— Я от генерала Глебова,— сказал он Борису Сергеевичу.— Комдив приказал найти убитого капитана Верижникова и отвезти на воинское кладбище в Люблин. К званию Героя был представлен,— добавил он.

— Рано приехал,— рассмеялся Верижников.— Мы еще повоюем!

«Герои огненных лет». Книга седьмая. М.: «Московский рабочий», 1984., стр. 383-389