В БОЙ ВЕДУЩИЙ

О.Назаров

День был не по-весеннему хмурый. Темные облака плотно закрыли небо. Густой, влажный воздух пропитан дымом и тем волнующим запахом бензина, масла и металла, который так знаком каждому летчику. Колеса «илов» глубоко вдавились в раскисшую землю, покрытую тонкой коркой льда. Кое-где виднеется серый, ноздреватый снег, торчат засохшие стебли прошлогодней картофельной ботвы — под аэродром использовали огороды. Землю наскоро разровняли, и если бы не дожди, то для фронтовых условий аэродром был бы сносный. Сейчас же грунт раскис, и летчики с опаской смотрели на небо: если опять пойдет дождь, взлетать и садиться будет невозможно.

— Что-то задерживается наш командир,— сказал лейтенант Полянин, обращаясь к двум товарищам, стоявшим рядом с ним у самолета. В этот момент от командного пункта отошел капитан Прохоров и, не обращая внимания на лужи, быстро зашагал в их сторону. Он на ходу складывал карту. Летчики терпеливо ждали. Они любили своего командира и гордились им.

Требовательный, не терпящий бесшабашности и недисциплинированности, он настойчиво учил подчиненных, вникал во все их нужды. Полеты с Прохоровым давали многое, в каждом бою он вводил что-то новое, поучительное. Сколько раз положение казалось безвыходным, но его спокойный голос вовремя подсказывал решение, единственно верное в сложившейся обстановке. И группа благополучно возвращалась с задания, чтобы через некоторое время снова лететь на штурмовку. Разбитые эшелоны, разрушенные мосты, горящие автомашины и трупы ненавистных врагов оставались там, где пролетал Прохоров со своими летчиками. О нем и его друге, капитане В. А. Алексенко, с которым он часто вылетал в паре, создавались легенды.

Случалось, что другие летчики не могли отыскать цель или она казалась неуязвимой — так надежно прикрывал ее противник всеми средствами противовоздушной обороны. И тогда туда летел Прохоров. Цель находили и неизменно поражали.

Он достиг виртуозности в искусстве владения самолетом. Глядя на молодого человека, почти юношу, трудно было поверить, что этот двадцатидвухлетний командир эскадрильи имеет за плечами более 200 боевых вылетов, десятки раз попадал в такие трудные положения, что только огромная воля, смелость и вера в свои силы спасали его, помогали выходить победителем.

Прохоров любил свою профессию. К каждому вылету он тщательно готовился на земле, старался предусмотреть самые различные варианты, в которых может проходить полет. Намеченный ранее план в воздухе не сковывал его. Стоило измениться обстановке, и сразу же менялась тактика. Это умение быстро принять решение являлось, пожалуй, основой его успехов.

Умение приходило в боях. Как-то их эскадрилья получила задание нанести в сумерках бомбовый удар по цели, прикрываемой зенитной артиллерией. Кроме того, зенитные средства располагались и на территории, над которой должны были пролетать самолеты. Поэтому весьма важно было учесть все это при выборе маршрута.

К вечеру погода стала портиться. Однако точно в назначенное время самолеты взлетели. Один за другим, с небольшим временным интервалом они вышли на маршрут. Наконец самолеты приблизились к цели и начали сбрасывать бомбы.

Один самолет, который летел третьим, был сбит зенитной артиллерией.

На разборе полетов выяснили основную причину гибели экипажа. Она состояла в том, что самолеты летели друг за другом по одному маршруту. Это позволило зенитчикам подготовиться и встретить третий самолет метким огнем. Значит, прежде чем планировать полет, нужно тщательнее продумать, какие тактические приемы в нем использовать.

Летчики сделали еще один вывод, что на малых высотах всякое маневрирование в районе действий зенитной артиллерии ведет к лишнему времени пребывания над целью, а главное, к потере основного преимущества — внезапности. Вследствие этого противник может открыть заградительный огонь. Поэтому в таких полетах маневрировать можно по курсу малыми отворотами с минимальной потерей скорости.

Так от полета к полету выявлялись положительные и отрицательные стороны действий на малых высотах, рождались нужные рекомендации.

Особенно хорошо выполнял боевые полеты Прохоров. В каждом полете он старался показать летчикам, что действовать на малых высотах нужно с учетом местности, что от того, как построен маршрут, зависит успех выполнения задания. Если над позициями зенитной артиллерии надо пролетать как можно быстрее по прямой, то сам маршрут на всем протяжении строить по прямой было бы неправильно.

Прохоров пришел к выводу, что, избегая районов, насыщенных средствами ПВО, линию пути надо составлять из небольших отрезков, которые в сумме создавали бы изломанный маршрут. Начало и конец каждого отрезка обозначать характерными ориентирами, хорошо видимыми на местности. Тогда экипаж будет иметь возможность чаще контролировать правильность полета.

Однажды Прохорову было поручено произвести бомбометание днем по цели, прикрытой мощной системой ПВО. Он решил весь маршрут построить на малой высоте.

Лучшим противоистребительным маневром при таком полете Прохоров считал периодическое кратковременное изменение курса полета. На какую высоту должен уклоняться самолет, сколько времени нужно лететь с новым курсом? На эти вопросы можно было ответить, только тщательно проанализировав тактические возможности истребителей противника и пунктов их наведения.

Если учесть, что на определение новых данных о цели системой ПВО, передачу команд в воздух летчику-истребителю и на сближение требуется в среднем 3,5 - 4 минуты, то противоистребительный маневр нужно строить с таким расчетом, чтобы через каждые 3 - 3,5 минуты менять курс полета. Отворачивать от заданного курса Прохоров решил на 25 - 30 градусов, ибо если сделать отворот на меньший угол, то истребителю легче осуществить перехват, а пункту наведения перенацеливание. Отворот на больший угол намного удлиняет маршрут. Противоистребительный маневр значительно увеличивает путь, вносит дополнительные трудности.

Если придется лететь над районом, где расположены истребители противника и возможен перехват, нужно будет прибегнуть к маневру до выхода на поворотный ориентир, от которого можно лететь с новым курсом, Прохоров понимал, что изломы маршрута не могут полностью заменить противоистребительного маневра по курсу. Ведь как бы ни были малы отрезки маршрута между характерными ориентирами, полет по любому из них займет гораздо больше 3 - 4 минут.

Маршрут он разделил на короткие отрезки, которые соединяли характерные ориентиры, имеющиеся на местности. Ориентиры, намеченные как поворотные пункты, изучил по карте. Наметил запасные на случай, если основные не будут обнаружены, учел рельеф местности.

Готовясь к вылету, Прохоров старался добиться того, чтобы подчиненные четко представляли себе весь полет от взлета до посадки, твердо знали последовательность действии во всех случаях изменения обстановки: если ухудшатся метеоусловия, если самолет будет атакован истребителями или его обстреляет зенитная артиллерия противника. Ведь малейшая недоработка, нечеткие или несвоевременные действия в воздухе могли привести к неудаче.

«Любой тактический прием только тогда приносит пользу, когда он выполняется своевременно и четко, содержит элементы творчества», - внушал Прохоров своим летчикам.

Летчики с большим вниманием слушали объяснение командира эскадрильи. Нетерпеливый Алексей Полянин подвинулся ближе, заглядывая в карту. Прохоров посмотрел на него и вспомнил о своем брате, погибшем в 1941 году. Полянин был похож на него: такие же серые большие глаза, волевые складки около рта. Не хочется думать, что больше никогда не увидит Виктора. Кажется, все это было очень давно — мирная жизнь, уютная комната, лампа с зеленым абажуром, у стола мать читает им вслух. Неужели это все было? Родной Борисоглебск; аэроклуб, где впервые семнадцатилетним пареньком поднялся на самолете в воздух; Хопер, куда с отцом ходили на рыбалку. Как-то живут старики?.. В последнем письме отец жалуется на здоровье, пишет, что болят ноги. А на почте, где он работает, сейчас много дел: ведь почти у каждой семьи кто-то на фронте, и одна надежда, что придет такой дорогой и знакомый треугольный конверт со скупыми строчками наспех написанного письма.

— Какое будет задание, товарищ гвардии капитан? — спросил Полянин.

«Не вытерпел все-таки», — улыбнувшись, подумал Прохоров.

— Задание серьезное, — медленно начал он. — Сначала вылетает звено капитана Катюнина. На высоте 600 метров заход на цель со стороны моря. За ним летим мы. Над аэродромом истребителей ожидаем их взлета и с прикрытием идем тем же маршрутом. Цель - здесь, — показал он на карте обступившим его летчикам. — Разведка сообщила, что у немцев в районе Хайлигенбайль скопление техники и войск, сильно прикрытых зенитными средствами. Заходить будем тоже со стороны моря. Истребители прикроют с воздуха. Заход на бреющем. Звено поведу я. Целей должно быть много, не разбрасываться, не увлекаться, — и он выразительно посмотрел на Полянина.

Все улыбнулись, а Полянин, нахмурившись, потупился. «Вот ведь какой — все еще помнит»,— подумал он.

Об этом случае знал весь полк. А.П.Полянин как-то штурмовал колонну немецких грузовиков и увидел, как в сторону отъехала легковая автомашина. Наверное, начальство, решил он и, спикировав на нее, выстрелил из пушек. Но шофер, видимо, был опытный, машина вильнула в сторону и продолжала мчаться по полю. Полянин развернулся, еще раз зашел на нее, и опять машина ускользнула. Рассвирепев, он снизился почти до земли и в упор выпустил по ней длинную очередь. Машина перевернулась и загорелась. Он спохватился, что колонна продолжает движение, вышел на нее, но пушки молчали — весь остаток снарядов истратил на злополучную машину. По возвращении на аэродром Полянин получил нагоняй от Прохорова, а Николай Каленов даже нарисовал на него карикатуру в боевом листке.

...Прохоров продолжал подробно рассказывать о задании, останавливаясь на самых мелких деталях. Полянин нетерпеливо топтался в ожидании команды. «Ну что так много объяснять, ведь не первый раз вылетаем» — говорил весь его вид.

— Вопросы есть? — спросил Прохоров.

— Все ясно,— медленно ответил Каленов.

Прохоров посмотрел на своих летчиков. Как дороги и близки стали они ему за годы войны! Он знал все привычки и характер каждого из них. Вот Алексей Дерябин, с которым в прошлом году ставили дымовую завесу недалеко от Нарвы. За выполнение этого задания Военный совет армии объявил всей группе благодарность.

Был март, и погода тоже не радовала, была даже хуже, чем сейчас. Самолеты летели почти в облаках, низко нависших над землей. Немногие верили, что задание будет выполнено — уж очень яростно сопротивлялся враг, истребители не давали приблизиться к району, выстрелы зениток сопровождали почти на всем маршруте. Но они все-таки поставили завесу, и наши войска смогли развить успех наступления. А.Н.Дерябин действовал хладнокровно, но у него еще чувствовалась некоторая медлительность, особенно при разворотах, о чем постоянно приходилось говорить. Зато в феврале 1945 года, когда летали пятеркой на вражеские батареи под Гранцем, он действовал безукоризненно. Они подавили тогда три батареи и уничтожили несколько автомашин.

Полянин, наоборот, быстро реагирует на замечания, хорошо владеет самолетом, но нетерпелив и слишком увлекается боем, приходится напоминать, чтобы при атаках следил за воздухом и не отрывался от товарищей.

Месяц назад, когда пятеркой прикрывали пехоту в районе Айзенберга, он уничтожил несколько автомашин. Было много зениток. Со всех сторон вспыхивали разрывы. Когда взорвался склад боеприпасов, то тряхнуло так, что думали не выдержат самолеты. Но все окончилось благополучно, пятерка вернулась невредимой.

Н.А.Каленов. Ну, этот любимец! В 1944 году пришел он в звено. В первых вылетах нередко терял ориентировку, действовал неуверенно, но это скоро прошло. Скоро год, как летают вместе, и теперь его не узнать — отличный стал штурмовик.

Прохоров был уверен в своих летчиках. Кажется, все предусмотрено, задание всем понятно.

Но все пошло не так, как рассчитали на земле. Первое звено давно ушло к цели, а они кружили над аэродромом истребителей. Те так и не взлетели, и Прохоров повел звено без прикрытия. Серая щетина леса и бурая земля смутно виднелись внизу. Временами туман, смешанный с дымом, закрывал все. В этот момент казалось, что самолеты не движутся, а висят на одном месте. Но вот ветер сдувал туман, и опять мелькали отдельные дома, темные дороги, извилистые речушки со свинцовой водой.

Здесь еще недавно бушевала война. Валялись разбитые машины, танки, пушки с нелепо торчащими вверх или уткнувшимися в землю стволами. В стороне что-то горело огромным костром.

Всякий раз, как самолеты выскакивали из тумана, Прохоров внимательно осматривал все видимое пространство вокруг. Линия фронта близко, и можно было ожидать нападения истребителей противника. Правда, с начала 1945 года фашисты редко рисковали нападать на группы штурмовиков. Они знали, что «летающие танки» могут постоять за себя. «Илов» стали бояться не только наземные войска, но и истребители.

Перед линией фронта впереди мелькнула темная точка и стремительно понеслась вниз. Одновременно Прохоров услышал знакомый голос В.А.Катюнина: «Ноль четвертый, я ноль шестой, что случилось?» И прерывающийся, заглушаемый помехами ответ: «Я ноль пятый, иду на вынужденную. Ноль четвертый сбит».

«У Катюнина двое вышли из строя, — с болью подумал Прохоров. — Мы идем на встречном курсе с ними, значит, противник ждет налета с этой стороны».

Решение пришло сразу.

— Заходим с правым разворотом! — скомандовал он, и звено со снижением пошло на цель.

Земля стремительно неслась навстречу. Промелькнул разрушенный дом, рощица, тускло сверкнула поверхность небольшого озера. Наконец на опушке леса увидели группу крытых брезентом автомашин, подводы, обезумевшую лошадь, волочившую за собой опрокинувшуюся набок повозку. Вдалеке видно море. У самого берега что-то горит. На одно мгновение все мелькнуло перед глазами, и руки уже привычно направили самолет на автомашины. Залп — самолет вздрогнул, и огненные трассы понеслись вперед, прямо к большому зеленому грузовику, рядом с которым суетились солдаты.

— Порядок, товарищ командир! — послышался ликующий голос воздушного стрелка В.П.Криванова.

«У тебя всегда порядок»,— подумал, улыбнувшись, Прохоров.

Перед глазами возникла веселая физиономия никогда не унывающего сержанта. «Мы, ташкентцы, все веселый народ», — часто говорил он. И хотя стрелок доставлял много хлопот — то поссорится с другими сержантами, то нарушит форму одежды, — все же любил его Прохоров за меткую стрельбу, бесстрашие и веселый характер.

Под Гатчиной, когда возвращались с задания, на самолет Прохорова из облаков внезапно вынырнули два «мессершмитта» и атаковали его. Несколько снарядов попало в машину. Отказал руль поворота, мотор работал с перебоями. И, если бы не Криванов, не дотянуть бы до аэродрома. И тогда он говорил: «Порядок». Отстреливаясь, сбил одного «мессера». Да, много вместе пережито.

Через мгновение Прохоров забыл о стрелке.

Разворот. Слева выскакивает Полянин. Где же остальные? Ага, вот и они. Все целы. Хорошо, что подоспели вовремя — враги даже не смогли рассредоточить машины или укрыть их в лесу.

Не тот стал противник. Чувствует, что война подходит к концу. Все больше паники и поспешности, бегут фашисты. Ничего, далеко не убежите. За погибших друзей, за брата, за поруганную землю, за сожженные города — за все ответите! Еще заход. Впереди яркая вспышка — и темное облако медленно набухает, увеличиваясь в размерах. Вот появилось второе, потом вспышки замелькали со всех сторон. Самолет вздрагивает. Зенитки. Сколько же их! Весь лес стреляет. Кажется, вместо деревьев стоят одни пушки и все они нацелены в самолеты. Круче разворот, еще круче. Так, хорошо. Никто не отстал. А теперь вниз, и опять вздрагивает самолет от отдачи пушек: бегут, падают фашисты, горят уже несколько машин, дым мешает прицелиться. Еще заход. Как много зениток. Только бы не увлекся опять Полянин. Нет, вот он, рядом. Что-то отстает Дерябин. Ведь сколько раз говорил, чтобы не отрывался! Хорошо, что нет истребителей. А зенитчики, видимо, ждали налета опять с моря — вон сколько их бьет с берега. Поздно спохватились, теперь уже не страшно, задание в основном выполнено.

Штурмовка уже давно не казалась Прохорову неразберихой, как это было при первых вылетах, когда все сливалось в сплошной клубок — выстрелы, взрывы, резкие развороты, земля, встающая дыбом, то справа, то слева мелькание облаков, деревьев, машин, людей, и в этой адской сумятице пролетают самолеты, неизвестно чьи. Так продолжалось недолго. После нескольких полетов все встало на место, появилась уверенность в возможности анализировать действия, не терять из виду самолеты своей группы, управлять боем, подчинять его своему плану. Он научился ориентироваться в тумане и в темноте, после бесчисленных разворотов сразу выходить на нужный курс, умело маскироваться складками местности, пролетать вдоль узких оврагов так, что края их находились выше самолета, вовремя уходить в сторону солнца от истребителя противника, резко спикировав, заставить его отказаться от преследования из-за боязни врезаться в вершины деревьев или строений.

В бою Прохоров не испытывал страха. Он был готов умереть, но не ждал смерти. Наоборот, уверенность, что останется живым, не покидала его в самые трудные моменты. А если придется умереть, то только в бою, чтобы и при этом уничтожить как можно больше врагов.

Своей нелегкой науке он обучал подчиненных. Прохоров давно понял, что успех победы в воздушном бою и вылета на штурмовку зависит от подготовки летчика на земле, от его умения тактически грамотно действовать в самые напряженные моменты.

На занятиях Прохоров много внимания уделял изучению вооружения, оборудования самолетов, развивал у подчиненных чувство ответственности за подготовку к каждому вылету.

И было приятно сознавать, что труды не пропали даром. Летчиков его эскадрильи недаром прозвали «счастливчиками» — они из самых тяжелых положений выходили без потерь, и не было случая, чтобы боевая задача осталась невыполненной. В каждом полете они все больше радовали его. Так было и сейчас. В безошибочных резких разворотах, точных коротких очередях, которыми они поражали противника, видно было зрелое мастерство, продуманный, трезвый расчет, заранее намеченный план.

Еще два захода, и можно будет возвращаться. Вдруг сильный удар справа. Самолет подбросило, и он круто, со скольжением пошел к земле. «Сбили», — мелькнуло в сознании Прохорова. Нет, машина послушно выравнивается, мотор работает. Все в порядке. Нужно продолжать атаки, пока остались снаряды. На этот раз далеко отошли от цели.

А зенитки все бьют. Самолет сваливается то в одну, то в другую сторону; от напряжения ноют мышцы. Вправо, теперь резко влево. Много собралось машин. Мешает дым, хотя бы ветер подул сильнее. Еще залп в гущу суетящихся фашистов. Несколько автомашин выезжают на мостик через ручей. Скорее, пока не ушли в лес. Высокие деревья помешают штурмовке. Прохоров выровнял самолет, но вдруг увидел, что справа появился «ил» и в упор ударил из пушек по головной машине. Она сразу окуталась дымом и ярко вспыхнула. «Каленов, — с гордостью подумал Прохоров. — Молодец, Николай!» Задние машины затормозили и стали медленно объезжать горящую. Прохоров довернул самолет, снизился, длинной очередью прошил их, у самой земли снова набрал высоту, увидел прямо перед собой стволы пушек, зарядные ящики, тракторы и какие-то неуклюжие, покрытые брезентом сооружения. И не успел еще подумать, что нужно делать, как рука сама резко отвела ручку, и самолет устремился на батарею. Короткая очередь, и он пронесся над верхушками деревьев.

Кончились снаряды, и Прохоров дал команду пристроиться.

Разворот, и с набором высоты звено легло на курс к своему аэродрому. Задание выполнено. В плотном строю летят самолеты над взрытой землей.

Вдруг Прохоров заметил несколько немецких танков в небольшой роще, расположенной около дороги. Он отвернул с маршрута и, снизившись, увидел самоходные установки, замаскированные рядом с танками.

— Засада! — понял Прохоров.

Через мгновение на шоссе показалась колонна наших танков. Верхние люки у многих были открыты, танкисты явно не ожидали нападения. Прохоров представил, что произойдет через несколько минут: танки подойдут к засаде, и вражеские пушки в упор будут расстреливать их.

Боеприпасов нет, но можно предупредить танкистов. Прохоров пронесся над головными машинами, покачивая крыльями самолета, потом направил его в сторону засады и, спикировав на опушку леса, развернулся назад.

Фашисты не сделали ни одного выстрела, а танкисты стали высовываться из люков, размахивая руками. Видимо, они решили, что летчики приветствуют их.

Танки все ближе подходили к засаде... Тогда Прохоров снизился почти до самой земли, полетел навстречу головному танку и вырвал самолет вверх, чуть не зацепив за стальную громаду. Затем вся группа опять спикировала на засаду.

Танкисты наконец поняли, что недаром летают штурмовики. Колонна остановилась, закрылись люки. В указанную самолетами сторону развернулся один танк и произвел несколько выстрелов в рощу. Тотчас засверкали вспышки — начали стрелять фашистские пушки. Но расстояние было слишком велико, и ни один советский танк не пострадал.

Штурмовики не имели возможности наблюдать, как будут разворачиваться события: кончалось горючее. Но летчики видели, что благодаря их помощи коварный план фашистов сорвался.

Прошли годы. Прохоров продолжает служить в авиации. Большой, трудный путь за плечами.

Работа, учеба в академии, снова работа. Многому научились в годы войны. Ценой невероятных лишений, невозвратимых потерь приобретался опыт. С тех пор прошло много лет. Меняется техника, растут боевые возможности новых самолетов, появляются новые тактические приемы действий над полем боя.

Может быть, прошлый боевой опыт уже неприменим в новых условиях, лишь добрые воспоминания да славные боевые традиции остались от фронтовых лет?

Нет. Сохранили свое значение многие методы обучения летчиков боевым действиям, основные принципы освоения и применения новой боевой техники. Нельзя сделать ни шага вперед без детального изучения героических дел наших летчиков в годы Великой Отечественной войны.

Все это прекрасно понимает полковник Прохоров. Не жалея сил и времени, работает он с подчиненными, стараясь выработать у них инициативу, творчество, желание неустанно повышать свои знания, изыскивать новые тактические приемы, не допускать шаблона при выполнении боевых задач. Но чтобы учить, нужно и самому неустанно учиться. Поэтому нередко по ночам, когда город затихает и в окнах соседних квартир гаснут огни, за письменным столом над книгой или расчетами подолгу сидит полковник с седыми висками. Это Алексей Николаевич готовится к завтрашнему дню. Ведь еще много вопросов не решено, а Прохоров не привык отставать. Как всегда, он впереди — ведущим. Он ведет молодых летчиков к мастерству, к новым победам в их летной подготовке.

Источник: Сборник «Люди бессмертного подвига». Книга вторая. М., Политиздат. 1975г., стр.232-243;